Неточные совпадения
Старушка хотела что-то сказать, но вдруг остановилась, закрыла лицо платком и, махнув рукою, вышла из комнаты. У меня немного защемило
в сердце, когда я увидал это движение; но нетерпение ехать было сильнее этого чувства, и я продолжал совершенно равнодушно слушать разговор отца с матушкой. Они говорили о вещах, которые заметно не интересовали ни того, ни другого: что нужно
купить для дома? что сказать княжне Sophie и madame Julie? и хороша ли будет
дорога?
Опять вино хотел было
дорогое покупать,
в рубль и больше, да купец честный человек попался: берите, говорит, кругом по шести гривен за бутылку, а ерлыки наклеим, какие прикажете!
— Долго ли до греха? — говорили отец и мать. — Ученье-то не уйдет, а здоровья не
купишь; здоровье
дороже всего
в жизни. Вишь, он из ученья как из больницы воротится: жирок весь пропадает, жиденький такой… да и шалун: все бы ему бегать!
Когда источники иссякли, он изредка,
в год раз, иногда два, сделает
дорогую шалость,
купит брильянты какой-нибудь Armance, экипаж, сервиз, ездит к ней недели три, провожает
в театр, делает ей ужины, сзывает молодежь, а потом опять смолкнет до следующих денег.
В Петербурге же столько аукционов, распродаж, мелких лавочек на Толкучем и нуждающихся людей, что невозможно,
купив вещь за столько-то, не продать ее несколько
дороже.
Сингапур — один из всемирных рынков, куда пока еще стекается все, что нужно и не нужно, что полезно и вредно человеку. Здесь необходимые ткани и хлеб, отрава и целебные травы. Немцы, французы, англичане, американцы, армяне, персияне, индусы, китайцы — все приехало продать и
купить: других потребностей и целей здесь нет. Роскошь посылает сюда за тонкими ядами и пряностями, а комфорт шлет платье, белье, кожи, вино, заводит
дороги, домы, прорубается
в глушь…
Из хозяев никто не говорил по-английски, еще менее по-французски. Дед хозяина и сам он, по словам его, отличались нерасположением к англичанам, которые «наделали им много зла», то есть
выкупили черных, уняли и унимают кафров и другие хищные племена, учредили новый порядок
в управлении колонией, провели
дороги и т. п. Явился сын хозяина, здоровый, краснощекий фермер лет двадцати пяти,
в серой куртке, серых панталонах и сером жилете.
Утром китайцы проснулись рано и стали собираться на охоту, а мы —
в дорогу. Взятые с собой запасы продовольствия приходили к концу. Надо было пополнить их. Я
купил у китайцев немного буды и заплатил за это 8 рублей. По их словам,
в этих местах пуд муки стоит 16 рублей, а чумиза 12 рублей. Ценятся не столько сами продукты, сколько их доставка.
Бережно вынул он из пазухи башмаки и снова изумился
дорогой работе и чудному происшествию минувшей ночи; умылся, оделся как можно лучше, надел то самое платье, которое достал от запорожцев, вынул из сундука новую шапку из решетиловских смушек с синим верхом, который не надевал еще ни разу с того времени, как
купил ее еще
в бытность
в Полтаве; вынул также новый всех цветов пояс; положил все это вместе с нагайкою
в платок и отправился прямо к Чубу.
— Хитрят всё, богу на смех! Ну, а дедушка хитрости эти видит да нарочно дразнит Яшу с Мишей: «
Куплю, говорит, Ивану рекрутскую квитанцию, чтобы его
в солдаты не забрали: мне он самому нужен!» А они сердятся, им этого не хочется, и денег жаль, — квитанция-то
дорогая!
— Даст ему дед пятишницу, он на три рубля
купит, а на десять украдет, — невесело говорила она. — Любит воровать, баловник! Раз попробовал, — ладно вышло, а дома посмеялись, похвалили за удачу, он и взял воровство
в обычай. А дедушка смолоду бедности-горя до́сыта отведал — под старость жаден стал, ему деньги
дороже детей кровных, он рад даровщине! А Михайло с Яковом…
Лошади остались зимовать
в Николаевске, но так как кормы были
дороги, то их продали с аукциона и на вырученные деньги
купили новых
в Забайкалье, но эти лошади оказались хуже прежних, и крестьяне забраковали нескольких.
Поселенцы получают соль по льготной цене и
в долг, тюрьма затем
покупает у них рыбу по
дорогой цене, чтобы поощрить их, но об этом их новом ничтожном заработке стоит упомянуть только потому, что тюремные щи из рыбы местного поселенческого приготовления, по отзывам арестантов, отличаются особо отвратительным вкусом и нестерпимым запахом.
И пошли разговоры о том, что мало одних денег на
дорогу, — небось материк тоже деньги любит: придется хлопотать о принятии
в общество и угощать,
покупать землишку и строиться, то да ce — гляди, рублей полтораста понадобится.
Вместе с Нюрой она
купила барбарисовых конфет и подсолнухов, и обе стоят теперь за забором, отделяющим дом от улицы, грызут семечки, скорлупа от которых остается у них на подбородках и на груди, и равнодушно судачат обо всех, кто проходит по улице: о фонарщике, наливающем керосин
в уличные фонари, о городовом с разносной книгой под мышкой, об экономке из чужого заведения, перебегающей через
дорогу в мелочную лавочку…
Начать с того, что он
купил имение ранней весной (никто
в это время не осматривает имений), когда поля еще покрыты снегом,
дороги в лес завалены и дом стоит нетопленый; когда годовой запас зерна и сена подходит к концу, а скот, по самому ходу вещей, тощ ("увидите, как за лето он отгуляется!").
В доме генеральши между тем, по случаю приезда гостя, происходила суетня: ключница отвешивала сахар, лакеи заливали
в лампы масло и приготовляли стеариновые свечи; худощавый метрдотель успел уже сбегать
в ряды и захватить всю крупную рыбу,
купил самого высшего сорта говядины и взял
в погребке очень
дорогого рейнвейна.
— Вы можете себе представить, капитан, — продолжал разливавший чай, обращаясь к безрукому и поднимая ножик, который уронил этот, — нам сказали, что лошади ужасно
дороги в Севастополе, мы и
купили сообща лошадь
в Симферополе.
Дело пошло. Деньги потекли
в кассу, хотя «Новости дня» имели подписчиков меньше всех газет и шли только
в розницу, но вместе с «пюблисите» появились объявления, и расцвел А.Я. Липскеров.
Купил себе роскошный особняк у Красных Ворот. Зеркальные стекла во все окно, сад при доме,
дорогие запряжки, роскошные обеды и завтраки, — все время пьют и едят. Ложа
в театре, ложа на скачках, ложа на бегах.
У Н.И. Пастухова осталась еще с молодых лет боязнь всякого начальства, и каждому власть имущему он старался угодить всеми возможными способами, давая всякому, кому только можно, взятки: кому денег даст взаймы без отдачи, у кого ненужную лошадь
купит. И у главного московского цензора Назаревского
купил две дачи
в Пушкине за несуразно
дорогую цену.
В это мгновение шагах
в двухстах, из парка, со стороны пруда, раздался свисток. Липутин тотчас же ответил, еще по вчерашнему уговору, тоже свистком (для этого он, не надеясь на свой довольно беззубый рот, еще утром
купил на базаре за копейку глиняную детскую свистульку). Эркель успел
дорогой предупредить Шатова, что будут свистки, так что у того не зародилось никакого сомнения.
— А будем постепенно подвигаться вперед. Сначала по железной
дороге поедем, потом на пароход пересядем, потом на тройке поедем или опять по железной
дороге. Надоест ехать, остановимся. Провизии с собой возьмем,
в деревню этнографическую экскурсию сделаем, молока, черного хлеба
купим, станем песни, былины записывать; если найдем слепенького кобзаря —
в Петербург напоказ привезем.
Книги закройщицы казались страшно
дорогими, и, боясь, что старая хозяйка сожжет их
в печи, я старался не думать об этих книгах, а стал брать маленькие разноцветные книжки
в лавке, где по утрам
покупал хлеб к чаю.
Но ведь торговля и банковое дело и состоят только
в том, чтобы продавать
дороже, чем
покупать, и потому предложение о том, чтобы не продавать
дороже покупной цены и уничтожить деньги, равняется предложению уничтожиться. То же самое и с правительствами. Предложение правительствам не употреблять насилия, а по справедливости решать недоразумения, есть предложение уничтожиться как правительство; а на это-то никакое правительство не может согласиться.
Своих обычных гостей Передонов угощал водкою да самым дешевым портвейном. А для директора
купил мадеры
в три рубля. Это вино Передонов считал чрезвычайно
дорогим, хранил его
в спальне, а гостям только показывал и говорил...
— А я вот ребятишкам знакомым подарочки
купил, — продолжал незнакомец (
в руках у него было несколько свертков). — Да вот по
дороге не утерпел, сделал круг, чтобы садом пройти: очень уж здесь хорошо.
— Тоже и с хлебом всяко бывает, — степенно заметит Татьяна Власьевна. — Один год мучка-то ржаная стоит полтина за пуд, а
в другой и полтора целковых отдашь… Не вдруг приноровишься. Пазухины-то
в том году
купили этак же
дорогого хлеба, а цена-то и спала… Четыреста рубликов из кармана.
Дней через пять мы были во Владикавказе, где к нашей партии прибавилось еще солдат, и мы пошли пешком форсированным маршем по Военно-Грузинской
дороге. Во Владикавказе я
купил великолепный дагестанский кинжал, бурку и чувяки с ноговицами,
в которых так легко и удобно было идти, даже, пожалуй, лучше, чем
в лаптях.
Я ликовал. Зашли
в кабак, захватили еще штоф, два каравая ситного, продали на базаре за два рубля мои сапоги,
купили онучи, три пары липовых лаптей и весьма любовно указали мне, как надо обуваться, заставив меня три раза разуться и обуться. И ах! как легки после тяжелой
дороги от Вологды до Ярославля показались мне лапти, о чем я и сообщил бурлакам.
Я взял билет и вышел с парохода, чтобы
купить чего-нибудь съестного на
дорогу. Остановившись у торговки, я увидал плотного старика-оборванца, и лицо мне показалось знакомым. Когда же он крикнул на торговку, предлагая ей пятак за три воблы вместо шести копеек, я подошел к нему, толкнул
в плечо — и шепнул...
На днях ты поедешь
в губернский город, закажи себе побольше хорошего платья, попросторнее,
купи дорогие золотые часы с цепочкой, ну, и прочее…
В ответ на это мальчик приподнял обеими руками высокую баранью шапку (ту самую, что Аким
купил, когда ему минула неделя, и которая даже теперь падала на нос), подбросил ее на воздух и, не дав ей упасть на землю, швырнул ее носком сапога на
дорогу.
Я был одет теперь
в дорогую пару, которую
купил себе днем.
Физически здоровый, Фома
покупал их,
дорогих и дешевых, красивых и дурных, дарил им большие деньги, менял их чуть не каждую неделю и
в общем — относился к ним лучше, чем к мужчинам.
— Избили, Прохорыч, да
в окно выкинули… Со второго этажа
в окно, на мощеный двор… Руку сломали… И надо же было!.. Н-да. Полежал я
в больнице, вышел — вот один этот сюртучок на мне да узелочек с бельем. Собрали кое-что маркеры
в Нижнем, отправили по железной
дороге, билет
купили.
Дорогой же — другая беда, указ об отставке потерял — и теперь на бродяжном положении.
Мария Викторовна, бывшая жена моя, живет теперь за границей, а ее отец, инженер, где-то
в восточных губерниях строит
дорогу и
покупает там имения.
Он велел на эти крестины взять весьма
дорогие ризы, положенные еще покойным отцом князя Григорова
в церковь;
купель тоже была (это, впрочем, по распоряжению дьякона) вычищена.
Он немедля приказал их взять к черту, послал
в магазин и велел оттуда принести прежде еще им виденные там четыре очень
дорогие, из белой бронзы, многосвечные шандалы и
купил их — с тем, чтобы после отпразднования они были отправлены к m-me Меровой.
Отец мой сдержал свое обещание: он приготовил мне легонькое ружье, очень ловкое
в прикладе и красиво отделанное, с видом (на манер тогдашних охотничьих английских ружей), с серебряной насечкой и целью; он
купил его как-то по случаю, за пятнадцать рублей ассигнациями, и хотя ружье было тульской работы, но и по тогдашним ценам стоило вдвое или втрое
дороже; шагов на пятьдесят оно било очень хорошо.
Зоя. А я, как и всегда, хочу заплатить вам за зло добром. (Отдает Окоемову пакет.) Вот ваши векселя, я их
выкупила. Вы боялись ответственности, эти векселя лежали тяжелым гнетом на душе вашей;
в тревоге,
в страхе вы готовы были даже на преступление. Теперь вам бояться нечего; ничто вас не тянет
в пропасть; перед вами открыты все
дороги, и хорошие и худые, и вы совершенно свободны
в выборе.
По прибытии
в Сардам Петр
купил однажды слив, положил их
в шляпу и ел
дорогой.
— Как можно! это ружье
дорогое. Таких ружьев теперь не сыщете нигде. Я, еще как собирался
в милицию,
купил его у турчина. А теперь бы то так вдруг и отдать его? Как можно? это вещь необходимая.
В Туле, по крайней ограниченности денежных средств, я
купил себе пистонное ружье, но только одноствольное, помнится, не
дороже 10 рублей.
— ‹…› Вы встретили моего слугу, — сказала, подавая мне руку, Елизавета Федоровна. — Так как я завтра рано утром уезжаю, то он отпросился кое-что
купить в городе. Здесь поблизости
в монастыре чудотворная икона Божьей Матери. Так как на своих стоверстная
дорога представляет целое двухсуточное путешествие, то я пригласила с собой добрую Марью Ивановну.
Куницы не
купили, потому что была, точно,
дорога; а вместо ее выбрали кошку, лучшую, какая только нашлась
в лавке, кошку, которую издали можно было всегда принять за куницу.
Вот я к Петрову дню а-атличные крючки
в городе ему
купил — настоящие английские:
дорогие крючки! чтобы рыбу удить.
— Ей ладно, зазнаваться-то, — говорила Галактионовна каким-то совершенно особенным тоном, точно ручеек журчит: она
в разговорах Галактионовны означало Фатевну: — Она
купит по осени, как снег выпадет, возов пятьдесят муки по тридцать пять копеек за пуд, а весной да летом продает пуд по семьдесят копеек. [Эти цены стояли до проведения Уральской железной
дороги, а теперь
в Пеньковке пуд ржаной муки стоит 1 р. 30 к. (Прим. Д. Н. Мамина-Сибиряка.)]
Хозяином считается, как и тогда, старик Григорий Петрович, на самом же деле всё перешло
в руки Аксиньи; она и продает, и
покупает, и без ее согласия ничего нельзя сделать. Кирпичный завод работает хорошо; оттого, что требуют кирпич на железную
дорогу, цена его дошла до двадцати четырех рублей за тысячу; бабы и девки возят на станцию кирпич и нагружают вагоны и получают за это по четвертаку
в день.
Любим Карпыч. Ведь вот брат выгнал же. Ну, пока деньжонки были, шлялся кой-где по теплым местам; а денег нет — нигде не пускают. А и денег-то было два франка да несколько сантимов! Не велик капитал! Каменный дом не выстроишь!.. Деревни не
купишь!.. Как же надо поступить с этим капиталом? Куда его деть? Не
в ломбард его несть! Вот я этот капитал взял да пропил, промотал. Туда ему и
дорога!
Прежде всего зашел к портному, оделся с ног до головы и, как ребенок, стал обсматривать себя беспрестанно; накупил духов, помад, нанял, не торгуясь, первую попавшуюся великолепнейшую квартиру на Невском проспекте, с зеркалами и цельными стеклами;
купил нечаянно
в магазине
дорогой лорнет, нечаянно накупил тоже бездну всяких галстуков, более нежели было нужно, завил у парикмахера себе локоны, прокатился два раза по городу
в карете без всякой причины, объелся без меры конфектов
в кондитерской и зашел к ресторану французу, о котором доселе слышал такие же неясные слухи, как о китайском государстве.